Был в древности народ, к стыду земных племен,
Который до того в сердцах ожесточился,
Что противу богов вооружился.
Мятежные толпы, за тысячью знамен,
Кто с луком, кто с пращой, шумя, несутся в поле.
Зачинщики, из удалых голов,
Чтобы поджечь в народе буйства боле,
Кричат, что суд небес и строг и бестолков;
Что боги или спят, иль правят безрассудно;
Что проучить пора их без чинов;
Что, впрочем, с ближних гор каменьями нетрудно
На небо дошвырнуть в богов
И заметать Олимп стрелами.
Смутяся дерзостью безумцев и хулами,
К Зевесу весь Олимп с мольбою приступил,
Чтобы беду он отвратил;
И даже весь совет богов тех мыслей был,
Что, к убеждению бунтующих, не худо
Явить хоть небольшое чудо:
Или потоп, иль с трусом гром,
Или хоть каменным ударить в них дождем.
"Пождем, -
Юпитер рек, - а если не смирятся
И в буйстве прекоснят, бессмертных не боясь,
Они от дел своих казнятся".
Тут с шумом в воздухе взвилась
Тьма камней, туча стрел от войск богомятежных,
Но с тысячью смертей, и злых, и неизбежных,
На собственные их обрушились главы.
Плоды неверия ужасны таковы;
И ведайте, народы, вы,
Что мнимых мудрецов кощунства толки смелы,
Чем против божества вооружают вас,
Погибельный ваш приближают час,
И обратятся все в громовые вам стрелы.

Примечания:

Впервые напечатана в издании басен 1815 г., ч. II, стр. 9—10; написана не позднее конца 1813 г., один из автографов в тетради, датированной январем 1814 г. Автографы: ПД 1, ПБ-К, ПБЗ, ПБ13, ПБ22. Источником послужила басня Лессинга «Великан» (Der Riese»). В автографах ПБ 1 и ПБ 13 название — «Безбожные». Трус — землетрясение (старо-славянск.), прекоснеть — медлить, упорствовать (старо-славянск.). Первоначальный текст нравоучения (ПБ 13):

О, вы!
Которым бог вручил о царствах попеченье:
Любите мудрости ученье,
Оно людей к добру ведет,
Но бойтесь, если в них неверие гнездится:
Иль придет час, оно, как туча, разродится,
[Присягу и родство, и дружбу разорвет,]
И каменным дождем на царство упадет.

В своих баснях Крылов выступает не только как сатирик. Так как он был воспитан на принципах просветительства XVIII века, на убеждении, что поучением и сатирой можно исправить нравы, воспитать общество, в его баснях неизменно присутствует поучение, мораль. В ряде случаев это поучение лишено жизненных, реалистических красок, и тогда басня превращается в дидактическое рассуждение. Такие безжизненные, дидактические басни чаще всего возникали, когда баснописец писал под влиянием необходимости доказать свою благонамеренность, и, по мнению некоторых критиков, являются его художественными неудачами.